Подарки Кавказа

Жаркий августовский день. Ночь на базе в долине и ранний выезд в горы — мое первое посещение Кавказа с целью горной охоты. Несмотря на опыт охоты на Тянь-Шане, Памире, Алтае и в Саянах, Кавказ был для меня большой загадкой. По отзывам и статьям я понял, что на Кавказе ходить сложнее, чем на Тянь-Шане. Памир я даже не обсуждаю, потому что говорить о сложностях передвижени я на памирской высоте в 4500–5000 м надо отдельно.

Рога взрослого самца кавказского тура не оставят равнодушным любого охотника за трофеями.

Первый штурм Кавказских гор начался на уазике, который, надрываясь, пытался перепрыгивать по камням промоины, оставленные на горной лесной дороге прошедшим накануне проливным дождем. Пришлось использовать цепи на колесах. Вздохнули с облегчением, когда наконец выехали на луговины на высоте около 2000 м. Глазам открывались прекрасные пейзажи альпийских лугов, небольших перелесков и великолепных горных вершин с ледниками.

Мои предположения по поводу особых условий передвижения на Кавказе полностью подтвердились с первых шагов, сделанных на первом участке четырехкилометрового перехода. Трава почти по пояс, вся покрыта утренней росой. От других гор Кавказ сильно отличается обилием влаги. Может быть, по той же причине здесь очень трудно дышать.

Впечатление такое, что грудь сдавили и не дают свободно вдохнуть. Ни в одних горах на высотах, превышающих эту, я не чувствовал себя подобным образом. Для полноты картины необходимо отметить, что и нести на себе пришлось немало. Кроме оружия и ножа, у меня за плечами был один рюкзак, в котором спокойно поместился бы 10-летний ребенок. Второй рюкзак с фото- и видеоаппаратурой я нес на груди.

Отсутствие влагозащитного костюма привело к тому, что через 15 минут ходьбы по узким тропам на нас практически не было сухого места. Но самое удручающее обстоятельство — это спецназовские кожаные ботинки, которые сослужили мне в этом походе плохую службу. Несмотря на то что они были обработаны специальной пропиткой от влаги, они намокли уже через полчаса и абсолютно не держали голеностоп.

Идти приходилось всю дорогу в полгоры. Ступня постоянно «плясала» внутри туго зашнурованого ботинка. Не помогли даже дополнительные стельки, положенные мною для сокращения внутреннего объема ботинка. В итоге в конце охоты мои ноги «горели» так, как будто я шел по горячим углям. С тех пор в таких ботинках я по горам больше не хожу.

Наконец путь до примитивного приюта, где мы оставили основную часть вещей, завершен. Чай, легкая закуска, и снова в дорогу. Охотник с фотоаппаратом и кинокамерой всегда возвращается из поездок с трофеями. Если это не рога или шкура зверя, то масса фотографий и видеофильм.

Мы шли с проводником — он чуть впереди в поисках зверя, я чуть позади, стараясь запечатлеть все прекрасное, что встречалось на пути нашего следования. В горах всегда есть что снимать, тем более на Кавказе. Но вот мы заметили грациозных серн. Через полчаса я уже снимал их на видео и фотографировал. Жаль, что начал моросить мелкий и холодный дождь, который доставлял много неудобств при работе с аппаратурой.

Серны оказались очень хорошими актрисами и предоставили нам возможность полюбоваться на них во всей красе в течение получаса. Но дождь становился все сильнее, и нам пришлось укрываться под утесом от ветра, а от дождя нас спасал целлофан, предусмотрительно захваченный моим провод­ником. Не очень было удобно сидеть на земле с поднятыми руками, в которых трепыхалась на ветру пленка, но это спасло нас от дождя и ветра.

Холодный дождь сменился сильным ветром, который в конечном итоге разогнал облака, проплывавшие у нас под ногами. Выглянуло солнце. Обзор стал гораздо лучше, и нам посчастливилось наблюдать нескольких самок туров с детенышами. Но «солидных и гордых туров» в окрестностях мы не наблюдали. Продвигаясь вдоль главного (на нашем маршруте) хребта, мы то и дело меняли одежду, так как погода менялась каждые полчаса. Проводник следовал в место, где, по его мнению, должны быть туры. По пути мы внимательно обследовали все возможные площадки, где предположительно могли находиться взрослые самцы.

И вот мы там, где туры обычно отдыхают днем. Этот район представлял собой крутые скалистые хребты с небольшими отстоями, где обычно любят ложиться туры. Им видно все в округе на несколько километров, а их порой вообще невозможно заметить, если они не двигаются. Напрягая всю остроту зрения, изучив глазами каждый клочок скал, мы убедились, что с турами нам сегодня не везет. Далее вперед продвигаться было невозможно, и мы приняли решение двинуться в обратный путь после короткого отдыха.

Пока мы отдыхали, наше внимание привлек огромный медведь, неизвестно откуда появившийся метрах в пятистах ниже нас. Его шкура имела соломенный оттенок, и он практически сливался с уже пожухлой травой. Медведь переворачивал камни и что-то под ними искал. Зрелище завораживало, и мы попеременно любовались этим красивым гигантом в бинокль. Его шкура лоснилась на солнце.

Мы решили подойти к нему поближе и начали спускаться. Прошло полчаса, а может, чуть больше, и, когда мы вышли примерно в тот район, где хозяйничал косолапый, от него остались только следы на месте кормежки. Можно представить наше разочарование! Но отсутствие медведя не расстроило наших планов. Рассматривая в бинокль ближайшую местность, я заметил ниже нас в огромных вековых соснах какое-то движение.

Приглядевшись, мы убедились, что это были туры. Сколько их было, трудно сказать. Постоянно мы видели только одного, который не спеша перемещался внутри небольшой рощи, грациозно перепрыгивая через сосны в три обхвата, лежащие на земле. В предвкушении охоты сердце затрепетало в груди. Но нам не за что было спрятаться во время скрадывания. На подходе к роще на несколько сотен метров не было ни деревца, ни куста. Мой проводник отчаялся. «Ничего не выйдет!» — сказал он, собираясь поворачивать обратно. Но мне эта перспектива не понравилась.

Я пригляделся к рельефу местности, увидел те неровности, которые могли бы нам помочь, и вспомнил, что на службе в армии за полтора года прополз на животе ни один километр в сопках Забайкалья. Так, прячась за каждую травинку, мы переползли, как две ящерицы (вниз головой, вверх ногами), с рюкзаками и оружием самый ответственный участок и оказались на краю небольшого ущелья.

На тот момент я не знал, сколько туров там находится, и это чуть не сыграло свою коварную роль во всем процессе скрадывания. Я постоянно видел только одного, максимум двух туров. То я видел хороший трофей, то средненький. Наконец заметил, что оказался чуть ли не на краю целого стада. Повсюду из-за поваленных деревьев торчали кончики рогов. Некоторых туров я уже снимал с расстояния 30 метров. Этому способствовал шум сильного ветра с их стороны. Но когда я высовывался из-за дерева с камерой, в отчаянии думал, что туры заметят меня.

Замерев в напряженной позе и сознавая, что малейшее движение мускула перечеркнет все проделанное ранее, я молил Бога только об одном: чтобы тур больше не смотрел в моем направлении. В этот момент сторожевой тур перевел свой взгляд левее меня — на ущелье. Я насчитал около 12–13 голов. Да каких голов! Один рогач мощнее другого!

Они стали перемещаться, и я постоянно терял из виду того тура, которого хотел бы добыть. Ситуация была чрезвычайно критической для меня: или я стреляю без особого выбора, или животные убегают после очередного сигнала опасности! Я выбрал одного хорошего рогача и ждал момента, когда он покажется из-за деревьев и веток. Но другие туры, стоявшие рядом, начали перемещаться, и я периодически терял «своего». И вот, как мне показалось, он на мгновение замер, и я в просвет между стволом поваленной сосны и большого сучка увидел часть шеи и корпуса зверя. Положив прицел сразу за его лопаткой, я плавно нажал на спусковой крючок...

Выстрел раздался необычайно глухо. Все стадо галопом бросилось вниз, и лишь один рогач медленно побрел вправо от нас по краю рощи. Пройдя метров 30, он пропал у меня из виду, так как всю перспективу закрывали поваленные деревья. Я ничего не мог понять. Как потом оказалось, тур был тяжело ранен и по этой причине лег. Но потом он решил продолжить путь, и я опять увидел его через стволы сосен.

Мне пришлось ждать, когда он выйдет хоть на какой-то просвет, чтобы произвести еще один выстрел и остановить животное. Вот маленький прогал. Появилась голова, шея, часть корпуса. Надо стрелять! Рядом уже следующие стволы сосен. Выстрел! Тур исчез из виду, но звук пули, попавшей по корпусу, был отчетливо слышен.

Довольные процессом и точными выстрелами, мы с проводником в полной уверенности, что тур лежит там, где я в него попал последний раз, взяли все наши вещи, которые оставляли по ходу следования, чтобы они не мешали нам скрадывать туров, и подошли к этому месту. Каково же было наше разочарование! Тура мы не нашли. Понимая, что такого просто не могло быть, мы начали обыскивать местность.

Два опытных следопыта не могли не найти раненого зверя. Так и вышло. Сначала мы нашли капельки крови и место, где тур лег в первый раз, затем — где он начал скатываться вниз. Склон был очень крутой и длинный. Мы подумали, что нам придется спускаться к самому подножию ущелья. Но на сей раз нам повезло. Последнее путешествие тура было недолгим: зацепившись рогами за траву и грунт, он лежал всего лишь в ста метрах ниже по склону.

Крупные рога были идеальной формы и, что самое главное, с полностью сохраненными, изящными, тонкими кончиками. Только настоящий горный охотник может понять то, что я чувствовал в эти мгновения. Проводник поведал мне, что есть два пути обратно: один — тот, по которому мы пришли (длинный и тяжелый «тягун» с выходом на вершину хребта); другой — более короткий (по его мнению), но по которому он еще не ходил. Но короче не всегда значит быстрее! Выбрав более короткий путь из-за большой усталости и нежелания преодолевать второй раз длинный «тягун», мы двинулись вдоль хребта в полгоры.

Я давно убедился в правоте утверждения, что самая короткая дорога — та, которую ты знаешь. В итоге, когда мы оказались у скалистого прижима, из которого вдобавок текло много горных источников, мы поняли, насколько серьезной была ситуация! На то, чтобы идти назад и возвращаться по более пологому пути, не было ни сил, ни времени.

Идти вперед с грузом около 30–35 кг за плечами было очень опасно. Любое неосторожное движение на скользком скальнике могло привести к падению, последствия которого непредсказуемы.

Но идти дальше было просто необходимо. Одно только грело душу и поддерживало меня в тот момент: хоть и тяжела была ноша, но она была своя.

Ощущение того, что на твои плечи давит груз в 30–35 кг и что этот груз — честно добытый тобою трофей, являлось тем стержнем, который помогал мне держать курс. Добравшись до нашего пристанища, я снял рюкзак с рогами тура и от ощущения внезапно нахлынувшей легкости чуть не взмыл вверх. Мы просто сидели на лавочке, отдыхали и прокручивали в памяти все приключения этого дня.

КАВКАЗСКИЙ ТУР (CAPRA CAUCASICA)

На Кавказе встречается три подвида: западнокавказский (кубанский), центральнокавказский и восточнокавказский (дагестанский). Обитают на высотах от 1300 до 4000 м над уровнем моря. Зимой могут спускаться еще ниже. Общая численность туров приблизительно оценивается в 25 тысяч голов. Взрослые самцы достигают 150 кг. Макси­мальный зафиксированный вес — 192 кг. Продолжительность жизни 12–16 лет.

КУДА БЕЖАТЬ?

С открытых пастбищ, при угрозе со стороны человека, туры уходят обычно в гору к гребневым скальным массивам, а при угрозе со стороны хищников или опасности неопределенного происхождения – убегают вниз по склону в направлении крутых скальных выходов. Именно эту особенность используют в некоторых районах Кавказа охотники, которые преследуют их с собаками. При виде собак туры убегают вниз по склону в направлении скал, расположенных ниже, и располагаются на отстоях, становясь мишенью для охотников.

ЧЕМ ГОРДИТЬСЯ?

К концу первого месяца жизни рога туров достигают 1 см, к 4 месяцам — 7 см. У самок рост рогов замедляется с 3-летнего возраста. У самцов они интенсивно растут до 7-летнего возраста, а затем их прирост составляет 2–3 см в год. Нередко встречаются особи со сломанными или неправильно сросшимися рогами, у многих обломаны концы, а у некоторых самцов есть дыры на стенках оснований роговых чехлов.

КОГО БОЯТЬСЯ?

Среди наиболее распространенных причин гибели туров, как впрочем, и других видов горных копытных, можно назвать попадание под лавины, деятельность хищников, болезни и охотничий промысел. Снежные лавины считаются главной причиной смертности взрослых самцов. Отмечена высокая смертность молодняка туров от хищников. Для новорожденных турят представляют опасность лиса, волк, рысь, медведь, беркут и бородач-ягнятник. Для взрослых туров определенную опасность представляют волк, медведь и рысь.

15–20 километров может пройти группа туров за любимым лакомством — солью.

150 дней самки тура вынашивают потомство и рождают по одному, изредка по два детеныша.

Дмитрий Встовский 22 июня 2014 в 00:00